Федор Емельяненко: “Я очень надеюсь, что совесть у Александра когда-нибудь проснется”

Легендарный тяжеловес Федор Емельяненко (39-6) в интервью рассказал о разладе с братом, о причинах первых поражений и об уходе в отставку.

О поединке с Джонсоном: “Мы с лигой долго обсуждали, разные кандидатуры рассматривались. А после того, как прошел поединок Валентина и Джонсона, в Bellator посчитали интересным мой бой против Тимоти и сделали мне предложение. Мне интересно биться с хорошими бойцами. У Тимоти была серия удачных выступлений в Bellator, он бился за пояс и проиграл по очкам. Хочется еще тряхнуть стариной, как говорится”.

Об уходе в отставку: “Помимо этого боя, мой контракт с Bellator предусматривает еще один. А так будем смотреть. Контракт у меня такой, что я могу закончить после любого поединка”.

О том, может ли подраться потом за пояс: “Для этого должно совпасть слишком много факторов. Мне бы хотелось, конечно. Но если Валентин будет биться с Бэйдером, то этот поединок будет для меня первостепенным. Я хочу, чтобы Валентин стал чемпионом. Если он будет чемпионом, я спокойно закончу карьеру. А если случится какой-то форс-мажор и у меня получится стать основным претендентом, то я бы хотел”.

О том, принципиальна ли встреча с Бэйдером: “Нет. Просто хотелось бы побиться за пояс. У меня были проблемы с подготовкой к прошлому бою, это был финал Гран-при Bellator в тяжелом весе, случился форс-мажор, поэтому я не смог подойти в стопроцентной форме. Просто хотелось бы еще раз попробовать”.

О том, почему вышел на тот поединок: “Я сейчас не вижу смысла говорить об этом. Бой прошел, а мои высказывания будут звучать как оправдания. Я посоветовался со своим штабом, принял решение, поединок прошел”.

О словах Александра о готовности подраться с ним: “Заблудился Александр… Заблудился. Мне очень жаль, что так происходит с Александром, но, знаете… Видно, хоть человек и говорит: ‘Веруйте в Бога’, но сам живет совсем без Бога”.

О том, стало ли это неожиданностью: “Учитывая его слова и поступки в последнее время — нет”.

О поединке с братом: “Знаете, нашего боя никогда не было бы. Его не могло быть в принципе и не будет никогда. Думаю, глупо развивать эту тему”.

О словах Александра о том, что близких отношений у них никогда не было: “Очень жаль, что Александр так говорит. Разлад произошел очень давно. Единственный, кто мог Александру сказать в глаза противоположную точку зрения, — это был я. Такая своего рода совесть у него была. Он накосячит — я ему: ‘Саш, ну как же так?’ — и начитываю ему. Я, еще Денис — мы были единственными, кто мог ему что-то сказать в глаза. Совесть не позволяла ему открыть рот в нашу сторону. Он сидел и слушал с понурым видом. Видно, ему это надоело, и он разорвал отношения. Наговорил и наделал всякой дряни, всякой гадости, и все”.

О том, как помог Александру выйти из тюрьмы в 2003 году: “Я повлиял на это. Давайте не будем. Знаете, мне обидно, что каждое слово Александра, которое он говорит, — это ложь. Касательно меня, моих близких, людей, которые ему помогали, — все сплошная ложь. Александр где-то говорил, что якобы я пришел в тюрьму или в СИЗО, что ему нужно было перед кем-то извиниться или что-то сделать, какие-то пацаны там, еще что-то… Такая чушь. Эпизодов было много, и разных. Если нет этой информации — пусть она где-нибудь сгинет уже. Я просто надеюсь, что когда-нибудь у Александра совесть проснется, как и у тех людей, которые то ли за давностью лет, то ли еще почему-то переворачивают информацию, выдают ее не такой, какая она есть. Хотя есть свидетели того, как было. Старый Оскол просто гудел от Александра. Как сейчас в России есть маленькие встряски, так и тогда маленький Старый Оскол гудел”.

О том, готов ли помириться с братом: “Это невозможно, пока совесть у Александра не заработает. Пока не произойдет его осознанного раскаяния, покаяния, пока он не извинится перед теми людьми, которых унизил, обидел и оскорбил”.

О том, когда брат поздравлял его с днем рождения в последний раз: “Думаю, это не так важно”.

О том, когда сам поздравлял в прошлый раз брата: “До тюрьмы, наверное. Я объясню: мое отношение к Александру не изменилось. И до тюрьмы, и когда он был в тюрьме, и когда я его из тюрьмы вытаскивал. В тюрьму к нему ездил, мама к нему ездила, друзья поддерживали его — тот же Денис. Мама давала Денису деньги, чтобы он пошел и купил штаны, потому что старые протерлись, а он эти деньги тратил на то, чтобы забить машину консервами и отвезти Саше передачку. Может, совесть когда-нибудь проснется у Александра. Я сравниваю это с притчей о блудном сыне. Человек ушел, заблудился, забылся. Я очень надеюсь, что совесть у него когда-нибудь проснется, и он скажет спасибо. Не всякую дрянь будет писать после очередных моих интервью на мой личный телефон, а извинится перед людьми, которым он обязан, которые ему помогали и которых он теперь оскорбляет”.

О сообщениях от брата: “Они регулярно приходят мне — как правило, после какого-нибудь интервью. Думаю, после этого тоже что-нибудь придет”.

О впечатлениях от боя Александра с Тарасовым: “Мне скидывали. Впечатления тяжелые. Мне много от чего неприятно. Мне неприятно, что Федерация бокса убивает бокс такими боями. Вы же понимаете, что такие бои не дают никакой популяризации бокса. Особенно обидно за ребят-боксеров, которые стали олимпийскими чемпионами или чемпионами мира. Думаю, они зарабатывают гораздо меньше, чем заработали за бой блогер Тарасов и Александр Емельяненко, об образе жизни которого все знают. А ребята-пахари, которые всю жизнь посвящают боксу и добиваются высоких результатов… Не помню, кто именно так высказался, но я согласен, что Александр деклассирует себя такими боями”.

О причинах серии поражений в 2010-2011 годах: “Определенные причины психологического характера, давление тяжелое… Поражения пришлись на период беременности моей бывшей жены Марины нашей дочкой, Лизочкой. Скажем так — как только пошли медицинские обследования, в каждом кабинете кричали: ‘Аборт!’ Куда бы мы ни заходили, ответ был один. У Марины были небольшие отклонения по здоровью. Определенные переживания — плюс были другие тяжелые жизненные ситуации — привели к поражениям. Куда бы мы ни зашли, каких бы нам врачей ни советовали… До смешного доходило: Марина заходит к врачу, врач берет ее карточку и начинает кричать: ‘Аборт!’ А потом врач спросила: ‘А вы к кому пришли?’ Марина ответила: ‘Ну, так и так, к такому-то врачу’. А ей в ответ: ‘А, это вам в другой кабинет, идите отсюда’. Человек в положении, я везде с ней ходил. Приходилось сильно, страшно переживать. Господь так управил, что у нас родилась здоровенькая девочка, Марина тоже, слава Богу, выправилась. Все хорошо. Когда я вылетал на бой с Хендерсоном, Марину везли рожать, у нее схватки начались. Все мое пребывание в Америке скрасилось определенными тонами. Девочка родилась здоровая, слава Богу, но Марина тяжеловато выправлялась после операции, после кесарева”.

О решении завершить карьеру в 2012 году: “Определенные травмы полезли потихоньку. Когда был молодой, лет с двадцати до тридцати, было так: травма какая-то есть — зализал — пошел дальше. Не сильно обращал на это внимание. А после тридцати уже начал задумываться. Причем травмы начинали вылезать при каждой подготовке, начинали мешать. Поэтому, чтобы не посыпаться, я решил закончить”.

Источник: sport-express.ru