Олег Тактаров: Харитонов похож на Неймара, Минаков – не боец, а Федор занимается ерундой

Первый российский чемпион UFC Олег Тактаров высказался о Сергее Харитонове (28-6), Виталии Минакове (21-1) Федоре Емельяненко (38-6), Хабибе Нурмагомедове (27-0) и о ответил на множество других вопросов.

— Чем вы сейчас зарабатываете на жизнь?

— Кино и съемки в рекламе — 90 процентов. 10 процентов — спорт и все что с ним связано: семинары, появления где-то, какая-то продукция, но это капля в море. Спорт — это для души. Другое дело, что раньше я зарабатывал больше, чем сейчас, и пытался семинары делать бесплатными. Опыт неудачный. Люди воспринимают это как должное, упавшее с неба. Как у меня сын — у него есть американский грин-кард. У людей это мечта всей жизни, а ему она пришла просто так, потому что папа сделал. Он не хочет ездить в США, я его заставляю хотя бы 10 дней раз в год просто побыть там.

— Вы играли в одном в фильме с Сергеем Бодровым-младшим, знали его лично. Каким он был человеком?

— Он был очень прямым и честным. И умел соглашаться, если понимал, что в чем-то он заблуждается, в чем-то у него недостаточно информации. Когда он получал эту информацию, то менял свою точку зрения. И он был очень русский. Я бы его поставил на самый верх. Было даже несколько моментов, когда мне было за себя неудобно. Однажды в Лос-Анджелесе был эпизод: он сел как-то по-русски, на край кладки, а я пододвинул стульчик. И тут я подумал: да, что-то я кажется совсем американизировался.

— Несмотря на то, что вы довольно много играете в кино (за 2018 год пять фильмов), вас все же больше знают как бойца…

— Да, к сожалению, или к счастью. Я сначала этого стеснялся, а потом перестал. Это как в Маугли, говорят тебе, что ты человек. Ну хорошо, я человек.

— К вам в последнее время приковано очень много внимания, в том числе и из-за постов в Инстаграме. Вы довольны?

— И да, и нет. Все зависит от поста. Я даю высказываться всем, лишь бы матом не ругались. Я заметил, что меня все равно это немножко выхолащивает. Я это читаю, мне что-то неприятно, зачем мне нужны эти негативные эмоции. Раньше я мог просто пройти мимо, как косой все смахнуть, а сейчас я пытаюсь каждому человеку ответить, всем все разжевать. Говорю все как дзен-буддистские мастера делали: четко-конкретно, но, чтобы человек задумался. В каждом ответе гораздо больше, чем на первый взгляд кажется. Если мне это будет мешать, я это вообще уберу. Пока не мешает.

— Комментарии в Инстаграме — это хорошо, но есть и комментарии в реальной жизни от известных людей. Боец Сергей Харитонов на этой неделе вас уличил в пьянстве: “Может, человек уже потихонечку с ума сходит, или пить надо меньше”. Что скажете от этом?

— У кого что болит, тот о том и говорит. Я заметил интересную тенденцию. Если я говорю про массаж головы и снимаюсь в фильме, где у меня волосы должны быть длинные, лохматые, то комментарии делают в основном люди лысеющие. Когда я пишу о том, что после определенного возраста если у тебя не будет примерно рюмки в день, то процент того, что у тебя будут проблемы с сердцем вырастает в разы.

— Интересно. В Инстаграме вы недавно опубликовали пост, где написали, что первый глоток пива сделали в 36. Вы сейчас пьете?

— Я не могу позволить себе выпить, потому что в меня просто не лезет. Я еще в студенческие годы не понимал, как они могут пить всю ночь. Я выпил две рюмки, а третья уже не лезет, это мне дано с рождения. У меня отторжение к табаку и четкая мера с алкоголем, поэтому я очень часто не езжу на какие-то мероприятия. Вот меня миллиардеры пригласили на грузинскую свадьбу, а в понедельник — съемки. У меня организм такой, что если я употреблю, то по мне будет видно сразу. Поэтому отказался.

— Когда в последний раз вы сильно напились?

— Что-то я такого не помню. Пью, когда я заслужил: поиграл в футбол на жаре, скинул вес, хорошо потренировался, провел хороший семинар. Чтобы не обдумывать всю ночь, правильно ли я на нем что-то сказал или нет, выпил бокал пива и уснул спокойно. Но это после 42 лет, до этого не мог себе вообще ничего позволить, организм отторгал.

— Продолжая разговор о Харитонове. На выходных ему Мэтт Митрион заехал в пах. Вы тогда сказали: “Да я бы отломал ногу, летящую в пах, если бы она специально туда летела! А это что такое? Упал, начал ныть”. Вы правда думаете, что там не было повода для страданий?

— Я еще раз посмотрел это видео и остался при своем мнении. Возможно, ему больно было, я допускаю. Но мы — люди взрослые, нас как учили: попали тебе, встал попрыгал, оно пройдет.

— Но там удар-то был очень сильным.

— Так он не встал и не попрыгал. Я что-то не помню такого, чтобы человек не мог встать и попрыгать. Посмотрите выражение лица футболиста Неймара, когда он корчится. Они с Харитоновым похожи как два брата. Мне кажется, я поймал момент, когда у Сережи возникла мысль: ага, сейчас мне заплатят. Я за такой результат получаю, скажем, половину, а за следующий бой еще получу. Может быть, там в реальности все было по-другому, но мне показалось, что там была именно эта мысль.

— Какие отношения у вас с Харитоновым?

— С Сережей у меня прекрасные отношения — у меня их нет. Он меня как-то бросил, подставил нашу федерацию, уехал выступать то ли в Легион, то ли куда-то. Я ему сказал, что в этой организации будет одно шоу, они его проведут, и все. Естественно, я оказался прав, как и последние 23 года оказываюсь. Я сказал: Сережа, вот сейчас ты получаешь на 10 тысяч меньше, но мы планируем под тебя столько-то шоу в год, и я буду заниматься тем, что ты будешь говорить, чтобы не было глупостей. Он отказался.

— Еще один россиянин на выходных дрался и проиграл — Виталий Минаков. Вы прошлись по нему жестко, сказали, что он не боец. Почему?

— Где же жестко? Я сказал, что он — прекрасный человек! Это что, жестко? Вот я про вас скажу, вы — не боец.

— Это будет справедливо.

— А там несправедливо?

— Он выиграл 21 бой подряд до этого.

— Ну замечательно. И где он? Я видел его давным-давно еще, у него талант. Он хорош и в стойке, и в партере, ударная техника была замечательная. Где он это все похоронил? Вместо того чтобы быть чемпионом UFC и получать миллионные гонорары, где он сейчас? Бойцы так себя ведут?

— Вы имеете в виду его уход из Bellator в 2014 году?

— Я ничего не имею в виду. Я говорю, что он не боец, бойцы так себя не ведут. Я не говорю, что это плохо. У меня сын старший — не боец. Потому что, если бы он был бойцом, то был бы сейчас в Америке продюсером, работал бы там, снимался. Но ему нравится другое. Это что, плохо? Я что, назвал Минакова козлом, гомосеком? Что тут оскорбительного? Мы говорим о психотипе человека.

— Решение судей в его бою с Чейком Конго справедливо?

— Конечно, Минаков проиграл каждый раунд. То, что ты напираешь, это еще ничего не значит, считаются-то попадания. У Конго все встречные доходили, пусть и не сильно. А у Виталия все в пустоту.

— Как дела у вашей федерации ММА России?

— Мы собрали половину всех медалей на чемпионате мира. Встретились мы с Союзом ММА России, я говорю им: ребят, сейчас Федя Емельяненко от вас ушел, Финкельштейн вас больше не курирует, а вы думаете, что все будет как раньше? Нет. Какие-то деньги вам на счет капают, но я вам принесу 90 процентов дополнительных денег. Вы с них будете иметь половину, а то, что у вас есть, я не возьму. Они отказались и пытаются дальше сами. Но зачем? По-моему, есть прекрасная модель: мы встречаемся с Федором, обнимаемся, клянемся друг другу, что будем развивать ММА в стране вдвоем. Так он один, а так мы вдвоем. Для кого-то он сейчас человек, который проигрывает нокаутом, а для меня он как был, так и останется легендой. Вдвоем мы сделаем в 10 раз больше, чем по отдельности. Вдвоем мы начнем действительно что-то зарабатывать, чтобы ему было интересно не драться где-то, и голову подставлять под удары, а что-то делать действительно полезное. Потому что ему есть чем поделиться, я смотрел его семинары. Там такие нюансы есть, на которых я даже не заостряю внимание, а они важны. Этот талант сейчас пропадает, он занимается ерундой.

— Когда вы в последний раз встречались и что-то обсуждали?

— Это было давным-давно, когда я сам приехал в Санкт-Петербург со своей федерацией, и предложил: давай так, мы будем заниматься детьми, а вы делайте все, что хотите. Но тогда у них перед глазами были горы денег и счастливое будущее. А работа эта неблагодарная. Я могу ей заниматься только потому, что получаю деньги с кино. Без кино я бы пошел на стройку, охранником, или еще куда-то. Эта работа только в минус.

— То есть сотрудничества между вашей федерацией и организацией Емельяненко сейчас нет. Так?

— Ну мы встречались не так давно с их представителями. Там был адекватный юрист, который все понимал, но не пришел их руководитель, сославшись на болезнь. Пришел какой-то бывший военный, кричал, людей пугал в ресторане. Мы пытались найти общий язык, договориться о совместной работе.

— Какой Федор Емельяненко как человек?

— Мне его брат Александр более симпатичен. Я обоих знаю не из газет. Если ты всю жизнь на сборах, служил в армии, делал бизнес, то людей видишь. Я пока не ошибался в людях, мое первое мнение всегда правильное. Федор родился в деревне, потом переехал в огромный современный город Старый Оскол. В 90-е было тяжело, начал выступать. Потом нашлись два человека, которые начали его узко насыщать православием, которое заслуживает гораздо большего понимания. Для меня православие — это Серафим Саровский и его учителя. Это были великие люди.

— А для Федора православие что?

— Когда его узко изучаешь, проявляются фанатичные нотки, но это просто из-за незнания. Он будет развиваться и все будет хорошо.

— А вы верующий человек?

— Я верующий, но не религиозный. Я люблю находить общее во всех религиях, для меня это как ММА. Там есть приемы от всех видов спорта. Но цель в итоге одна: от создателя мы появились, к нему мы и вернемся. Но вернуться надо с каким-то багажом. Вот и вся история.

— Насколько Федор Емельяненко хорош как боец?

— В мировом ММА он один из лучших за всю историю. В десятке однозначно.

— Тройка лучших бойцов ММА прямо сейчас?

— Ой, не надо даже меня это спрашивать, в эти дебри затаскивать. Раньше бы я сказал Андерсон, Джон Джонс, а сейчас даже не знаю. Ни в кого не влюблен.

 Как вы съездили в Дагестан по приглашению Нурмагомедова?

— Очень хорошо. Изначально Рамзан Кадыров дал совет отцу и сыну Нурмагомедовым, что было бы здорово, по-мусульмански, правильно пригласить Олега в гости, показать республику, показать людей. Ребята откликнулись. Не обошлось без подколов, конечно, про мой американский паспорт, но я их тактично не увидел. Хабиб еще молод, а у молодых бойцов есть свои сложности. Я не представляю, как можно было бы дружить с Мухаммедом Али, когда он был в лучшей форме, с Артуро Гатти. Я с моими-то ребятами натерпелся. Тот же Рома Карамазин, когда еще выступал, там было только я, и все. Это мы Рому берем, он всего-то один раз стал чемпионом мира. А есть те, которые десятилетиями владеют титулами. Их надо просто принимать такими, какие они есть.

— А в личной жизни были подколы?

— Нет, ну какие подколы, вокруг нас люди постоянно были, это очень утомительно. На нем был стресс, на мне тоже, так как я приехал с фестиваля, где меня кинуло руководство Ростовской области. Нам должны были деньги выделить, но потом неожиданно финансирование закончилось. Ростовская область говорит: делай, мы поможем. Мы сделали, и сейчас я в долгах на 26 миллионов. Как вам это?

— Так себе.

— Вот примерно так, да. Но я спокоен, оттолкнуться можно только от дна, от воздуха оттолкнуться нельзя.

— Хабиб спрашивал у вас про высказывание, которое вы сделали в разговоре с “СЭ”: “У кавказцев есть ген осторожности. Приходит сильное войско — они прячутся в горы”? Он же после него и позвал вас в гости.

— Во-первых, я говорил про конкретное время, когда пришел Тамерлан. Тогда и начал вырабатываться этот ген осторожности. Про какие нации я говорил вы тоже не помните. Если бы не было этого гена, люди бы не выжили. Хабиб меня про это не спрашивал. Меня про это спросил Рамзан Кадыров. Я ему объяснил, что ген осторожности — это абсолютно нормально. А то, что кто-то это понял как ген трусости, в этом я вижу провокацию. Там журналисты мои слова исказили.

— Кадыров удовлетворился вашим объяснением?

— Да, он после этого повеселел и все было хорошо. Он искренне нас принял, ему было приятно, даже мой товарищ аргентинец сказал, что Рамзан похож на человека, который готов надеть халат и как дервиш пойти в мир. Он перешагнул тот уровень руководителя республики. Сейчас его тянет к чистоте, к религии. Он очень многогранный человек, не такой как его многие представляли раньше и сейчас.

— А Хабиб какой человек?

— Хабибу надо расти. У него есть все, чтобы стать по-настоящему мудрым человеком, и это придет. Но это придет через множество ошибок и интересный жизненный опыт. То, что происходит сейчас — каждый раз на грани. Можно споткнуться, могут быть не лады с законом, может быть еще что-то. Надо быть очень осторожным. Он уже заявил себя как звезда, а теперь нужно сделать несколько шагов, чтобы стать легендой. А для этого нужно работать изо дня в день и не спотыкаться. Первое, чтобы я сделал — оставил бы себя одного. А группа сочувствующих товарищей-братьев пусть будет где-то в стороне. У нас даже в уголовном кодексе разные наказания предусмотрены, в зависимости от того один ты или в группе. Ему надо чаще быть одному, думать о вечном и вспомнить пророков. Они толпой не ходили.

— Ходит по грани — это вы что-то конкретное имеете в виду?

— Давайте опустим эту тему, потому что песня Broke my heart — это про него. Мне было больно узнать кое-какую подробность о нем.

— Скажете, какую подробность?

— Нет, конечно!

— Если Минаков не боец, то кто боец в России?

— Если говорить о том, что я вкладываю в это, то Минаков может стать бойцом, если у него появится взгляд голодного тигра. Голодного до удовлетворения своего самолюбия, финансовых вопросов. Что нас толкает к победе? Откуда взять дикое желание побеждать? Голод, вера, муза или тщеславие. Что его толкнет — не знаю. Но в последнем бою был не Минаков. Бойцом он был, когда нокаутировал Сашу Волкова.

— Волков — боец?

— Саша — талантливый парень, который сейчас стал бойцом. Сейчас у Волкова глаза тигра, это заметно на каждом видео.

— Кто еще боец?

— Минаков может вернуться и всем показать. Я от Сережи Харитонова этого не ожидаю, а от Минакова — вполне могу.

— Чем нынешние бойцы отличаются от тех, что соревновались с вами в 90-е?

— Мы были голодны, мы все прошли свой определенный путь, огромное количество побед и тренировок за плечами, и каждый раз надо было прыгать в последний вагон — пан или пропал. У Кена Шемрока семья из шести детей. Вот он сейчас сойдет с этого пути и все, кормить нечем будет.

— Сейчас вы такого не наблюдаете?

— Сейчас — нет. Ребятам, если что, есть куда уйти, это чувствуется. Они выросли не на тех фильмах. Вам сейчас покажи “Поезд-беглец” Кончаловского — вы не поймете, о чем он. Вам покажи фильм “Коммунист”, или “Директор”, или “Мост через реку Квай” — их вообще никто не поймет. Может, один из тысячи, кому будет за 40 лет. Не виноваты вы, такое поколение. Просто меня учило послевоенное поколение. Тогда был тюремный опыт в почете. Человек, который незаслуженно отсидел, как чемпион мира по самбо Александр Федоров — в нем была железная струна. Каждое слово входило надолго. Он говорил, что никогда не боялся ехать травмированным, потому что его это заводило.

Если болит рука, плечо или колено, то он выходил более мобилизованный, чем здоровый. Мне тогда это очень зашло. У тех людей было другое воспитание и другая воля. Я восхищаюсь техникой, но еще больше — волей. Почему тот же Хабиб для меня — как младший брат, пусть и провинившийся? Потому что я в нем чувствую этого волчонка, который прошел то, что многие не прошли. Я за него рад, но хочется, чтобы он как личность чуть-чуть больше вырос. Он и образования не получил, которое должен был, потому что все время пахал в зале, общался в определенном кругу. Так что ему нужно еще много учителей и много лет, чтобы сказать: да, я состоялся. Он идет к этому и мне это симпатично.

— Какой UFC круче: тот или нынешний?

— В денежном выражении — нынешний. А тогда это была битва за выживание: клетка закрылась и либо ты выжил, либо тебя убили, притом убили в прямом смысле слова. То есть покалечить человека могли очень легко, правил-то не было. Сейчас бы я вряд ли смог показать результат, я как маховик раскачиваюсь медленно. Если пять поединков по пять раундов, то да, а один бой с тремя раундами — вряд ли. Для меня та формула, когда бой никогда не закончится, была лучше. Людям проще сдаться, чем терпеть, и соперники сдавались.

— Какое время вам больше нравится: 1990-е или нынешнее?

— Тогда было интересное время. Для меня оно было хорошее, у меня была компания, много денег, я ходил в костюме, галстуке. Тогда было становление и каждый шаг, каждая победа были интересными.

— Вы высказывались про историю Кокорина с Мамаевым в духе того, что весь процесс — это показуха. Что вы думаете про их дело?

— Я не думаю, я знаю, что там было. Но сказать не могу, потому что если скажу, то окажусь в подвалах рядом с ними. Все больше людей начинают задумываться. Да, я посмотрел какое-то непонятное видео, но вы знаете, почему в профессиональном реслинге бьют стульями по голове? Чтобы не причинить вреда здоровью. Выглядит ужасно, по это по телевизору, а в жизни ноль повреждений.

— То есть стулом нельзя покалечить?

— Можно, если ребром ударить. Конечно, они балбесы, я поэтому и предостерегаю Хабиба толпой что-то делать. Чтобы не получилось такого, а то потом не вытащишь. Я знаю, какие слова говорил этот чиновник, но я не могу их произнести в интервью. Знаю, что говорил это наглый водитель, который чувствовал, что у него есть покровитель. За эти слова на Урале бы закопали и никогда не нашли. А здесь ребята просто лещей надавали и сейчас сидят, типа им урок. Наверно, это урок другим, что закон можно вот так вот перегибать.

Источник: sport-express.ru