Олег Тактаров: “Перед дебютом в UFC голодал и порвал оба колена”

Первый российский чемпион UFC Олег Тактаров вспоминает события 20-летней давности – о том, как он прилетел в США и о своих выступлениях в октагоне.

— Вы первый россиянин в UFC и, скорее всего, единственный, кто улетал в США не для того, чтобы драться в UFC, верно?

— Примерно так. Я прилетел в Америку 26 ноября 1994 года. На тот момент в России у меня был очень серьезный бизнес. Думаю, что руководителей аналогичного уровня насчитывалось человек восемь. Как я потом узнал, из этих бизнесменов в течение нескольких лет семерых не стало, а еще у одного убили брата. Почувствовал, что надо что-то менять и полетел в Лос-Анджелес пробовать себя в кино.

— Что у вас было с собой, когда вы полетели в США?

— Оплаченные на неделю гостиница и машина, 2200 долларов денег. Из вещей — дорогой блейзер какой-то австрийской компании, галстук от «Версаче», модные дорогущие ботинки. И еще спортивный костюм Reebok, после того как я победил на UFC 6, его стащили, пока меня везли в больницу.

— У кого жили, когда закончилась аренда гостиницы?

— Остановился у знакомого, спал на полу, но так бесконечно продолжаться не могло, тем более мой товарищ начал встречаться с девушкой, которая потом стала его женой, и я ему реально мешал. Он сказал: «Олег, сколько можно, ты ходишь к каким-то агентам, у тебя вряд ли что-то получится. Начни делать то, что ты умеешь, а там разберешься».

Я и сам понял за первые два месяца мытарств, что нужно каким-то образом сделать себе имя, чтобы попасть в кино. Как это сделать без знания языка? Подумал, что может получится через бои. И мне посоветовали сходить в зал Грейси.

Я пришел к ним в академию, мне сказали, что нужно заплатить 30 долларов, чтобы позаниматься. Для меня к тому моменту это были большие деньги. Договорились сделать бартер. Мне кажется, я именно это слово и использовал. Я показываю им болевые на ноги, а они мне помогают с кино.

— Вы к тому моменту знали о существовании UFC и о том, что Ройс Грейси победитель первых турниров?

— Видео турниров UFC я увидел почти сразу, как оно появилось, только я тогда выступал в Риге, выиграл турнир «Белый дракон». Жалко никто не видел мое лицо, когда я посмотрел на Грейси и на его соперников. Я же не знал, что их в то время подбирали специально для Грейси, чтобы ему легко было их победить.

И вот я пришел в их зал, со мной по очереди боролись где-то пять их инструкторов. Все это было на глазах у Рориона Грейси, и я даже не доводил до сдачи, просто показывал на тех, кто у него в зале тренировал: вот здесь душишь, вот здесь ты отломал ему ногу, здесь ты сделал болевой на руку.

Дальше Рорион куда-то исчез. Как оказалось, он прямо в кимоно перебежал через дорогу и стал говорить Арту Дейви, что сейчас к нему придет русский, что он совсем слабый, и его точно не надо подписывать на контракт. Дейви об этом писал в своей книге.

В тот момент у семьи Грейси было 25% акций WOW-Promotions, но Дейви не сразу понял, что семья Грейси благодаря турнирам делает себе огромную рекламу. Я был одним из первопроходцев в том, что показал Дейви, как его обманывают. До меня Рорион Грейси говорил «слабые» про Александра Карелина и Майка Тайсона. Говорил, что Карелину обломают все ноги, ведь он обычный борец, а Тайсону пройдут в корпус и сделают болевой на руку.

— Вы в итоге встретились с Артом Дейви?

— Дейви копировал стиль старых боксерских промоутеров: шляпа, сигара, приветливая манера общения. Я знал три слова по-английски, которые успел выучить за ночь, что-то написал на бумажке. Помню, сказал, что мой «панч», как у Тайсона, удар ногой, как у какого-то известного кикбоксера, а партер у меня — как у меня, Тактарова Олега. Фраза Дейви понравилась. Плюс за меня еще говорили пять турниров, которые я выиграл в течение двух лет в России.

Дейви тогда продавал свою долю в UFC и посоветовал мне подписать контракт с другим промоутером, Бади Албаном. Албан был организатором кикбоксерских боев в Техасе. Устраивали прямо на ранчо, буквально поверх бычьего говна ставили ринг и дрались, на юге Америки кикбоксинг очень популярен. И вот Албан получил возможность устраивать бои в UFC, а я оказался у него на контракте.

— На первый бой вы выходите в футболке с надписью Gokor, это же зал дзюдоиста Гокора Чивичяна, который позже тренировал Ронду Роузи?

— С ними тренировался около двух месяцев, пока не уехал в Техас. Хорошие ребята, когда у меня закончились деньги и есть было нечего, они, зная это, могли, например, попросить меня перепарковать машину, и специально оставить в ней полный багажник еды, чтобы я мог поужинать. Но денег к тому времени совсем не было, и я поехал в Техас, стал там тренироваться.

В Техасе начался вакуум, я ни к чему не был готов: ни к влажности, ни к жаре, ни к полному отсутствию общения. Из еды чипсы с соусом сальса и ледяная вода. Полный набор того, чего я никогда в жизни не любил и не пробовал.

— Когда появились первые деньги?

— Заработал 40 долларов за двухчасовой урок какому-то парню в Техасе и накупил бройлерных куриц в самом дешевом магазине, набил ими холодильник и так питался.

— А первые деньги с боев?

— За первый бой, мне кажется, даже гонорара не было. За следующие мне должны были платить по 50 тысяч долларов, но из этой суммы по контракту 40% уходило Албану, еще какие-то деньги уходили в счет подготовки. На руки оставалось 25-26 тысяч. Получил и первое, что я сделал, купил себе годовалый «Гранд Чероки» за 21 тысячу. Покупка, которая себя оправдала. Я на нем ездил с семинарами, жил в нем долгое время. Он проехал у меня почти 600 тысяч километров и однажды, видимо, уже устал ездить и просто на дороге загорелся. Дал ему догореть, думал, что у меня есть страховка на случай пожара. Оказалось, что у меня самая дешевая страховка, которая этот пожар не покрыла. Но на тот момент я начал зарабатывать в кино, у меня уже была кредитная история, и я мог позволить себе другую машину. Купил BMW X-5.

— На первый бой вы выходите в куртке для дзюдо или самбо и тренировочных штанах. Из России привезли?

— Точно не привозил. Скорее всего, это дзюдоистское кимоно дал мне Гокор, потому что я в то время выступал за его академию. В том бою вся эта одежда на мне отвратительно висела, конечно, потому что мой вес тогда был меньше 90 кг. Из-за того что особенно нечего было есть, я потерял около 10 кг мышц, порвал оба колена, даже кожа висела как лоскуты. Кимоно на мне было больше прикрытием: куртка для дзюдо с черными штанами выглядела непонятно, но приемлемо. И не видно, что под ними доходяга.

Я шел на силе воли, понимал, что так выступать нельзя: ходить я не могу, в стойке драться не могу, обе ноги вылетают, и не поймешь, когда какая подведет. Выход – затаскивать соперника в партер и там что-то делать.

— Что у вас было с коленями?

— Порвал их полностью. Левое в России, а правое в Техасе. У меня было где-то восемь спарринг-партнеров в тот день и полное отсутствие питания. С каждым боролся не 5–7 минут, а до тех пор, пока мой соперник не сдавался по принципу «больше не могу». Когда он так говорил, я брал другого. Восьмой был самый сильный физически, но не техничный вообще. Он ногами обхватил мою ногу, а у меня уже не было сил вытаскивать ее технично, мне просто хотелось ее выдернуть. Он дернулся, а я — в другую сторону, и у меня рвануло. И я еще в душе поскользнулся на этой ноге, усугубил. Такая была задница! Помню, лежу в кровати, до дебюта в UFC недели три, голодный, из еды только этот соус сальса. Думаю, главное – двигаться дальше и эмоционально не сломаться.

— На первом турнире вы победили Эрни Вердисию и проиграли будущей знаменитости, Дэну Северну, из-за рассечения. Что сегодня помните из боя с Северном?

— Разозлился на него за то, что он коленкой ударил мне в лоб. Мне почему-то казалось, что это должен быть пацанский поединок, без девичьих движений, от которых могут быть только рассечения. Я же не знал тогда, что его на предыдущем турнире Ройс Грейси задушил, и ему было важно выиграть любым способом.

Но Дэн — это особая разновидность бойцов. Наверное, поэтому он до сих пор и выступает за три тысячи. Я знаю точно, что он никогда не пил, не курил, всегда режимил. Но он так и не научился себя продавать, когда мы с ним во второй раз встретились, за меня больше людей болело, чем за него.

— После дебюта в UFC вы поехали тренироваться с Кеном Шемроком?

— В Северную Калифорнию. Кен Шемрок готовился к бою с Грейси, и ему нужен был человек, кто смог бы его атаковать, находясь под ним, то есть имитировать Грейси. Мы стали тренироваться вместе.

Но я продолжал работать по своей методике: утром делал жесткий кач, ускорения на стадионе, бег в горку по ступенькам. А вечером трехчасовая тренировка: борьба и наработка коронных движений.

— В то время не было допинг-контроля. Кто этим активнее всего пользовался?

— Из топовых бойцов, думаю, не использовали Марко Руас и Ройс Грейси перед боями с Шемроком. На этом, скорее всего, все.

Когда встречаешься со спортсменом, который употребляет запрещенные препараты, в первые две минуты ощущение, что перед тобой не живой организм, а монстр, просто гора, которую вообще не сдвинуть. Средство только одно: надо выждать минут десять-пятнадцать, и этот монстр ломался, прежде всего – внутри.

— Ройс Грейси был победителем первых турниров UFC — вам хоть раз пробовали устроить с ним бой?

— Как раз когда меня подписали, они начали делать систему «супербоев» — их придумали для Грейси, чтобы он со мной не встретился; на тренировках, когда я приходил в их академию, Рорион меня тоже к нему не подпускал.

На UFC 5 их свели с Кеном Шемроком, который к этому времени уже приобрел какую-то популярность в Японии, но проиграл первый бой. Кен понимал, что, если зальет нормальное количество стероидов, подкачается и просто будет соблюдать баланс, находясь сверху после прохода в ноги, то сделать ему что-то будет почти невозможно. К этому моменту он уже знал, как защищаться от болевых. И их «супербой» получился скучным.

— Вы выиграли UFC 6, и это был невероятный бой с Тэнком Эбботтом. Какие у вас остались повреждения после него?

— В какой-то момент он засунул мне два пальца в рот и порвал оба нёба. Хорошо помню ощущения, когда я не мог языком пощупать перепонку между зубами и нёбом — там просто ничего не было. Тэнка я победил на силе воли.

— Как тогда выглядела медицина?

— Страховок не было, но я же вообще всегда зашивал раны сам, чтобы с этим не тянуть. И второе, что я делал, втирал витамин Е в поврежденные участки. Делал это полгода по нескольку раз в день. Поэтому у меня ни одного шрама на лице нет. Есть места, где у меня было бы несколько десятков шрамов сейчас, если бы я этого не делал, но вот эта методика работала: сразу зашил, втер витамин Е, помассировал.

— Последний раз вы дрались в UFC на турнире 16 декабря 1995-го. Вы тогда за вечер провели три боя, два последних были 18 и 30 минут.

— Да я уже в принципе хотел как можно быстрее доработать контракт и начать заниматься кино. К тому времени учил язык и смотрел исключительно в ту сторону. Дэн Северн потом признавался, что если бы я чуть-чуть дожал в одном моменте, он бы сдался. Но у меня был какой-то юношеский максимализм — я хотел сломать ему именно то колено, которым он мне в предыдущем бою поставил рассечение. Стал менять позицию, и он вырвался.

Тогда понял, что доказывать кому-то больше нечего, могу выиграть у абсолютно любого человека, только если против тебя не целая машина. Например, на том же турнире было так, что всех неамериканцев ставят в одну группу, а американцев в другую. И после 18 минут с Марко Руасом, у меня был отдых 20 минут до следующего боя. Да и какой отдых — два врача надо мной просто издевались в раздевалке, перед тем как разрешить драться.

— Это как?

— Да просто кошмар, я устал больше от врачей, чем от Марка. Меня заставляли встать, сесть, дотронуться, выпрямиться. Какая-то ерунда. Помню, что когда в бою колено ломал, почувствовал, что, если я рвану, то потеряю сознание от усталости, потому что на бой шел совершенно не отдохнувшим.

Сейчас я вообще понимаю, что идея с тем, чтобы сломать ему колено, – бред полный! Зачем ломать человеку колено, у которого, по-моему, пятеро детей? Он спортсмен, твой коллега. Так делать непрофессионально. И я понял, что это знак мироздания: нельзя доставлять человеку больше боли, чем нужно для того, что ты хочешь сделать.

— Как в тот момент проявлялась ваша популярность в США?

— Если я заезжал в Лос-Анджелес на том самом «Гранд Чероки», семь из десяти машин, едущих навстречу, сигналили. Не мог перекусить на заправке, убегал в машину, потому что все, кто там был, набрасывались за автографами.

Вот те первые бои смотрела вся Америка — тогда еще не так покупали платные трансляции, но надо понимать, что в то время стояли приставки, которые позволяли смотреть такие трансляции бесплатно, а потом в каждом доме собиралось от 30 до 40 человек смотреть UFC. Когда я уже вошел в киноиндустрию, мне рассказывали, что у Стивена Спилберга было около 45 гостей, которые смотрели UFC. То же самое у Тома Хэнкса – полная квартира. Тогда смотрели все, просто в UFC еще не понимали, как на этом зарабатывать.

Помню, после того турнира лежу в номере, и Боб Мейровиц приносит мне чек на 25 тысяч долларов. Дэн Северн получил 150 тысяч, промоушен заработал на том шоу 16 миллионов. И шоу-то показал я, меня хотели видеть зрители. И вот за три боя за то, что весь мир на тебя смотрел, за то, что промоушен заработал деньги, которых до этого никогда не было, тебе приносят чек на 25 тысяч. Наверное, они хорошо запомнили мое лицо в тот момент и больше не предлагали вернуться.

— Когда Дэйна Уайт пришел в UFC, у вас было какое-то общение, они пробовали вас вернуть?

— Он выходил на меня, приглашал на один из турниров UFC в Лос-Анджелесе. Он тогда сам всех рассаживал, но было такое впечатление, что он ненавидит всех, кто был до него. Кажется, что он смотрит и приговаривает: «Подожди, подожди. Дайте мне пару лет, и все эти звезды будут бомжами на помойке». А в моем взгляде, видимо, тоже было меньше уважения, чем у других. Я смотрел на него как на молодого наглеца, и он это почувствовал.

Мы обменялись взглядами, и я понял, что наши отношения с ним закончены ровно на этом моменте.

Источник: МатчТВ